Метафизика буддизма

В буддизме, как и в адвайте-веданте существование эмпирического, относительного 'я' рассматривается как порождение иллюзии. Поэтому любые порождения омраченного ума (клиштамановиджняна, манас) - в том числе и концепции психосоматической личности 'я', которой-то и не существует на самом деле - не могут быть истинными, т.е. не могут иметь отношение к действительности, а иносказательно являются 'рогами зайца', 'шерстью черепахи' и 'сынами бесплодной женщины'. Тем более это относится к концепциям о трансцендентном (т.е. превышающем понимание и способности нашего чувственного восприятия) основании бытия. Умозаключения на уровне относительного, иллюзорного 'я' - всего-навсего лишь продукт посюстороннего опыта и посюсторонней же логики. Рассудочные умопостроения хороши лишь для решения вопросов этого (эгоцентричного) мира, мира, где точкой отсчета является индивидуальное, обособленное эго. Экстраполяции же ментальных конструкций на 'мир иной', т.е. распространение выводов, сделанных на основе 'посюстороннего' опыта на реальность, запредельную такому опыту, - лишь плод суетного рассудка. Чтобы действительно постигать то, что выходит за границы чувственно и (умо) постигаемого, нужны иные нежели здешний 'рассудительный' ум и 'физическое' чувство инструменты. Если сознание не выходит за рамки рассудочно-чувственного восприятия, то бессмысленно заниматься метафизическими построениями, поскольку таковые будут лишь домыслами и фантазиями.

Буддисты это хорошо понимали. И поэтому в буддизме бесконечные абстракции суетного рассудка уступили место непосредственной практике трансформации сознания. О нирване[1] и качествах Высшей Реальности нечего рассуждать, это бессмысленно. Единственно, что имеет смысл так это освобождение от невежества относительно изначальной природы живых существ.

Лишь разоблачая ложь-омрачения, которые и есть 'отец-мать' нашей несчастной жизни (сансары[2]), сосредотачиваясь на символах трансцендентного (священного инобытия, превосходящего возможности чувственного и умозрительного постижения), мы пробуждаемся и приоткрываем завесу омрачений (аффективных состояний невежества, страсти, гнева, страха и т.д.). При этом нельзя забывать, что символ не есть само трансцендентное, а лишь 'зримое' присутствие 'в мире сем' незримого, лишь указатель к трансцендентному, направление к нему. Символ (в буддизме это может быть икона (танка), священное изображение (мандала), священный звук (мантра) и т.д.) указывает на опыт, лежащий за пределами слов и физических чувств. В обратном же случае, символы превращаются в идолы, которым суеверно поклоняются, не понимая их 'представительской' функции. Непонимание символического значения религиозных явлений ведет к слепому поклонению авторитетам, к озлобленному законничеству и выхолощенному формализму, обрядоверию. Символы 'представляют' в нашем измерении абсолютную реальность. Символы - это выражение абсолютной реальности в относительном, иллюзорном мире. Благодаря практическому применению Учения Будды (практике Дхармы) мы возвращаемся к нашей истинной природе, которая находится за пределами всех понятий, за пределами четырех крайностей: есть, нет, и то и другое, и ни то и ни другое; это состояние полной открытости и безграничности. С точки зрения относительного мира, абсолютная природа - это Пустота (Шуньята). Все ведь познается в сравнении, но абсолютная реальность безотносительна, и поэтому она 'пуста' от любого рода определений и рациональных обозначений. Когда мы постигаем эту природу, то обретаем просветление. Но пока мы не достигли просветления (пробуждения), наша настоящая природа скрыта от нас, и мы ведем себя подобно тем, кто имеет несметные сокровища, но при этом не осознает этого и считает себя нищим. Буддийская практика позволяет 'воссоединиться' с нашей врожденной природой, воссоединиться с нашим нетленным богатством. В теории татхагатагарбхи[3] , в ати-йоге[4] и в определенной степени в учении виджнянавады (йогачары)[5] практика - это самоосвобождение Абсолюта из пут иллюзорного мира, подобного волшебству, сновидению, пузырю на воде, радуге, молнии, отражению луны или миражу. Природа будды едина для всех, и в этом контексте нет никаких различий между живыми существами. Если не учитывать этого важного момента, то, например, с дуалистической точки зрения (представление о принципиальном различии природы Бога и сотворенных им живых существ) может показаться, что человек практикующий 'восточные' недуалистические учения пытается собственными силами прийти к Богу. На самом же деле, с точки зрения недвойственных учений, можно сказать, что сам Абсолют, а вовсе не относительная личность, возвращается к самому себе, разрывая оковы иллюзорной относительной личности. Инициатива пробуждения исходит от самого Абсолюта. Это вовсе не значит, что человек, побуждаемый Высшей реальностью, выходит за границы самого себя и сливается с Абсолютом. По сути, человек, как и все живые существа со всеми мирами, в которых они обитают - всего лишь состояние Абсолюта, искаженное неведением и омрачениями (формами привязанности и неприязни). И именно от этих иллюзий и наваждений освобождается Абсолют, а отнюдь не сами иллюзии освобождаются от себя самих. Абсолют может переходить от одной иллюзорной формы существования к другой, от одного сновидения к другому. Но покуда не наступит пробуждение, покуда иллюзии не рассеются, страдание неизбежно. И это страдание - глубинная тоска, проистекающая от неведения и смутного ощущения, что мы заблуждаемся и живем во лжи. Мы вечно чего-то хотим, вечно чего-то жаждем. Но истинная суть этой жажды - жажда постичь нашу настоящую природу и стремление жить в согласии с ней.

Иллюзорно также все несовершенство, все зло Вселенной. Здесь можно вспомнить пример с куском веревки, в сумерках принимаемой за змею. Так и в сумерках нашего неведения относительно нашей настоящей природы мы проецируем на мир наши аффекты и представления. В сумерках неведения нам видятся монстры, в ноги нам впиваются колючки, а тело наше жалят вредные, назойливые насекомые. Причем, хотя все эти кошмары и являются порождениями нашего омраченного ума, на относительном уровне они выглядят вполне реально и приносят вполне реальную боль и страдания. И еще надо отметить, что эти иллюзии - плод не нашего относительного эго (которое также - лишь порождение нашего неведения), а плод нашего 'трансцендентного' ума, находящегося во власти представлений о двойственности мира (разделения на субъект-объектные полюса), во власти эгоцентризма. Когда мы практикуем Учение Будды (Дхарму), ум освобождается от омрачений. Тогда растворяются как монстры нашего сознания, так и наше эго, остается лишь изначальное совершенство, чистота и неизреченное счастье. В царстве лжи, иллюзии нас опять-таки удерживают не какие-то действительно существующие злодеи, в иллюзии нас удерживает наше неведение и аффекты (клеши), которые зачастую обнаруживают себя, представляются нам как существующие на самом деле. Иллюзорный мир, полный страданий и неудовлетворенности - всего лишь недоразумение Абсолюта, т.е. неузнавание своего собственного проявления. По-сути, явления - это пустые формы, чудесная игра ярких видимостей, которые существуют лишь как игра Абсолюта. "Все проявления возникают, как лицо в зеркале" (Тантра "Гаруда драгоценностей"). Восприятие Абсолютом своих проявлений как чего-то "другого", отличного от Него - и есть неведение. В действительности, видимости представляют собой "ригпа"[6] , являющее себя самому себе.

Примерно такое же понимание источника страдания мы встречаем и в даосской концепции (даосизм - термин, употребляемый в европейской науке для обозначения древнего китайского учения (Учение о Дао) и школы (Школа Дао). Дао - это Путь; Истинный Путь, первооснова мира, "источник жизни и предел всякого существования, норма и мера всего сущего"(Торчинов Е.А.) . "Таким образом, отношение между сформировавшимися в ходе космогонического процесса (процесс образования космоса. - П.Б) миром и Дао аналогично связи новорожденного с кормящей матерью. Только человек в силу появления у него самовосприятия в качестве обособленного, самодовлеющего "я", неизменного субъекта действий, нарушает это исходное единство и даже начинает действовать наперекор ему, руководствуясь в своих установках и поступках не закономерностью космического ритма Дао-Пути, а собственными предпочтениями, заменяя, таким образом, спонтанную самоестественную жизнь деятельностью, основанной на целеполагании и коренящейся исключительно в эгоцентрической субъективности. Отсюда и все страдания и бедствия человека, начиная от его смертности и кончая социальными коллизиями.

"Единственное средство не только избавиться от этих страданий, но и обрести высшее счастье - восстановить исходное единство с Дао, расширить свое сознание, отказавшись от эгоцентрической установки, т.е. вернуться к состоянию нерожденного младенца, для которого не существует четкой грани между собственным и материнским телом, который дышит дыханием матери и питается ее пищей. Это возвращение в лоно Матери-Дао связывается с расширением личности до космических масштабов, когда "навечно, не отделяя себя от Благой Силы, возвращаешся к состоянию младенца" ( 28) и "смотришь на всю Поднебесную как на свое собственное тело" ( 13).

"Это состояние нерожденного младенца есть состояние бессмертия, покоя, пребывания в единстве со всем сущим и в соответствии со своей собственной исконной природой("Возвращение к корню называют покоем, покой называют возвращением к жизненности, возвращение к жизненности называют постоянством. Знающего постоянство называют просветленным" - 16) (из статьи Торчинова Е. А. "Таинственная самка Поднебесной" и "вечное дитя" (о психологическом подходе к изучению даосизма), цитаты в статье из "Дао-дэ цзина" в переводе Торчинова Е. А.). В даосизме целеполагающей эгоцентрической активности "ментально сконструированного, но лишенного реального онтологического статуса субъекта деятельности" (Торчинов Е.А.) противопоставляется священное "недеяние" (у вэй) . "Совершенный мудрец следует принципу "недеяния", то есть ненарушения естественного порядка сущего и невмешательство в природу вещей. Он, как Дао, самоестественен и следует собственной природе, а не внешним и ложным условностям. Уподобившись младенцу, он возвращается в лоно Дао - Великой Матери Поднебесной и обретает совершенство и бессмертие" (Торчинов Е.А. Даосизм. "Дао-Дэ цзин" Перевод Е.А. Торчинова. СПб.: "Петербургское Востоковедение", 1999).

Неведение относительно нашей исконной природы и субстанциализация нашего относительного временного 'я', вера в самостоятельного, независимого эмпирического субъекта, в его независимость от своей объектной феноменальной составляющей порождают привязанность к этому призраку-'я'; мы жаждем эгоцентрического 'восприятия', испытываем привязанность к 'объектному миру', боимся утрат и ненавидим то, что может лишить нас объектов нашей страсти.

Постижение ложности наших представлений ведут нас к избавлению от абсурдной навязчивой привязанности призрака-'я' к миражам-'объектам чувств', а значит и к избавлению от суетных надежд и страхов, ненависти и жадности, любых 'волнений', или реакций на раздражители, будь то удовольствие или отвращение. Причем это не путь к подавлению эмоций и вытеснению желаний, это путь к постижению иллюзорности как объектов, так и субъектов желаний. Легко избавиться от того, чего вовсе не существовало (когда, конечно, ты это осознаешь). Желания снедают всех живых существ, желания неисчерпаемы. Недаром мир живых существ назван миром желаний.

[1] Нирвана (угасание, прекращение) - термин, обозначающий состояние освобождения от страданий, состояние, когда иссякают все аффекты (клеши) и влечения, питающие страдания.

[2] Сансара (круговорот, круговращение) - мир как циклическое существование непрестанно чередующихся рождений, смертей, новых рождений в религиях Индии - буддизме, индуизме, джайнизме. Главная характеристика сансары - страдание. Мир сансары - мир, одержимый пламенем неутоленного и ненасытного желания удовлетворять прихоти иллюзорного эго.

[3] Теория татхагатагарбхи (образовано от санскритских слов Татхагата - 'Так Ушедший или Так Пришедший' - один из главных эпитетов Будды, и Гарбха - 'зародыш', 'эмбрион', 'матка', 'лоно') - одно из направлений религиозно философской мысли буддизма Махаяны.

[4] Ати-йога (тиб. Дзогчен) - высшее учение школ нингмы и бон (бон и нингма - древнейшие тибетские школы).

[5] Виджнянавада (букв. 'доктрина сознания'), или йогачара ('школа практики йоги') - одна из школ буддийской философии.

[6] Ригпа (тиб. rig pa; санскр. видья) - термин свойственный дзогчену, сознание, свободное от неведения и двойственного восприятия; это ум будды, исконная мудрость, пробужденность, пробужденная осознанность,"Всеблагой", Самантабхадра.